Мышление как самостоятельная творческая деятельность тихомиров. Реферат: Тихомиров О
О. К. ТИХОМИРОВ
Факультет психологии МГУ
В. Е. КЛОЧКА
Кафедра психологии и педагогики Карагандинского университета
Б. В. Зейгарник удалось выделить группу больных, отличительным признаком которой было отсутствие у таких больных нарушений умственных операций, изменений в состоянии сознания, но при этом резко проявлялось отсутствие критичности, бесконтрольность деятельности, обусловленные отсутствием какого-либо отношения к работе, к своим возможностям, к оценкам результатов действий . «Некритическое поведение может наступать из-за аффективных изменений. Нередко больные с хорошими интеллектуальными возможностями, при ясном состоянии сознания, не могут правильно оценить ситуацию только потому, что они аффективно захвачены определенным переживанием или желанием» . У «некритичных» больных наблюдается снижение интересов, невозможность планирования, безразличное отношение к своим ошибкам, невозможность длительного удержания цели, действия, направленные вразрез с условиями деятельности на фоне понимания и осознания самих условий, игнорирование своих ошибок, отсутствие попыток вникнуть в смысл задания. Интересно, что если кто-то другой осуществлял контроль и оценку действий таких больных, они могли осмыслить и достаточно сложные задачи. Самое характерное для таких больных - отсутствие самоконтроля и безразличное отношение к тому, что они делают . Самое общее проявление - отсутствие личностного отношения к ситуации. «Связь событий с мотивами, их личностный смысл непосредственно сигнализируется возникающими... эмоциональными переживаниями», - писал А. Н. Леонтьев . Видимо, нарушения в сфере эмоций приводят к тому, что начинают рваться каналы связи субъекта с ситуацией, с собственными действиями в ней и даже сохранные умственные операции, речь и сознание не в силах спасти мыслительную деятельность от распада.
Исследование мышления больных-резонеров показало, что более чем у трети из них не наблюдается никаких нарушений мыслительных операций. Легко выполняются задания, требующие анализа, синтеза, сравнения . Однако специальными опытами было установлено, что резонерство наблюдается только у тех больных, у которых четко диагностировались изменения в эмоционально-мотивационной сфере. Характерным признаком резонерства можно считать дискоординированность мыслительной деятельности, проявляющуюся в постоянной потере связи с конкретной задачей, неадекватной оценке ситуации и самооценке, приводящей к невозможности корректировать деятельность и удерживать ее в направлении цели.
Наиболее показательны исследования больных-резонеров, у которых наблюдается не столько искажение, сколько крайнее уплощение и обеднение эмоциональной сферы . Ведь если наше предположение о координирующей функции эмоций в мышлении верно, т. е. эмоции позволяют организовать нешаблонную, гибкую мыслительную деятельность, то исчезновение эмоций неминуемо приведет к стереотипии, столь же неминуемо приводящей к распаду мыслительной деятельности. Анализ деятельности таких больных показывает, что для них действительно
характерно наличие резонерских суждений, приобретающих «характер штампов-автоматизмов, утративших свою смысловую содержательную сторону» .
Исследования мышления у детей, отстающих в учении по причине задержки, в развитии эмоционально-волевой стороны личности, показали, что в этом случае также выявляются отклонения, которые можно диагностировать как дезинтеграцию мыслительной деятельности. Отмечается, в частности, «недостаточная гибкость мышления у отстающих учеников, их склонность к стереотипам, шаблонным способам действий» .
Если эмоциональные переживания действительно соединяют условия деятельности и сами действия в них с мотивами субъекта, то эффекты «отщепления действия от его мотива», замеченные А. Р. Лурия при исследовании больных с «лобным синдромом», можно расценить как эмоциональные нарушения . Однако возникает вопрос о том, каким образом «лобный синдром» обусловливает эмоциональные отклонения.
Исследования больных с поражениями лобных долей мозга показали, что на фоне нарушений организованного целенаправленного поведения у данных больных «наблюдаются эмоциональные изменения, которые описывались едва ли не всеми исследователями случаев поражения лобных долей мозга» . Неудачи в деятельности не вызывают у таких больных длительных эмоциональных реакций, исчезает контроль, появляются импульсивные неконтролируемые действия, безразличие к окружающему, и все это можно наблюдать на фоне сохранного «формального интеллекта» при относительно легких поражениях лобных долей . Весьма важно, на наш взгляд, то, что при «лобном синдроме» проявляются резкие патологические изменения в вегетатике (изменения сопротивления кожи, плетизмограммы), регистрируемые обычно при изучении ориентировочных и эмоциональных реакций. Это лишний раз убеждает нас в мысли, что в КГР отражаются не примитивные, архаичные продукты функционирования подкорковых структур, а сложные процессы взаимодействия, происходящего внутри единого системно работающего мозгового ансамбля. Этот ансамбль включает в себя лобные доли - самые молодые, самые сложные и специфически человеческие отделы мозговой коры, которые интимно связаны двусторонними связями с нижележащими подкорковыми структурами , . То, что мы считаем эмоциями, и то, что объективно регистрируется нами в КГР, является продуктом целостной работы этого ансамбля. При таком подходе представление о том, что мыслительный процесс заглушает вегетатику, почти эквивалентно представлению о том, что мыслительный процесс заглушает... мыслительную деятельность?!
Проводя такую аналогию мы вовсе не имеем в виду отождествление вегетатики с мыслительной деятельностью. Мы этим хотим подчеркнуть, что вегетатика отражает интегральную характеристику сложных взаимодействий в регуляторной системе, нейроанатомической основой которой является лобная кора, лимбический мозг, ретикулярная формация. «Именно в этой системе , - писал В. Д. Небылицын, - согласно новейшим данным, разыгрываются процессы общего управления действиями и состояниями организма, именно ее структуры осуществляют синтез целостного, адекватного, а у человека - разумного и творческого поведения как непременного атрибута личности» .
Анализ данных патопсихологических исследований показывает, таким образом, что изменения в эмоциональном реагировании (эмоциональная «уплощенность» и «бедность», эмоциональная «захваченность», изменения в мозговых субстратах, обусловливающих возникновение и функционирование эмоциональных проявлений) приводят к тому, что на фоне сохранного «формального интеллекта» мыслительная деятельность
перестает быть координируемой. Это проявляется в нарушениях критичности оценки ситуации и действий, невозможности коррекции деятельности, невозможности планирования ее, выделения этапов (промежуточных целей), снижении инициативы, разрыве между мотивами и условиями деятельности, отсутствии гипотез, предварительной ориентировки, стремлении к стереотипу и шаблону, отсутствии предвосхищений эффекта действий и, в конце концов, в распаде мыслительной деятельности, в невозможности организации гибкой целенаправленной деятельности.
Ограниченные рамками журнальной статьи, мы не имеем возможности остановиться на тех уже имеющихся в нашем распоряжении данных, которые подтверждают гипотезу о координирующей роли эмоций в мыслительной деятельности в норме. Они будут изложены в специальной работе.
Обобщая все вышесказанное, можно отметить следующее. Вряд ли эмоции в мышлении могут выполнять какие-либо другие функции, кроме регулирующей, если иметь под ними в виду те эмоции, которые возникают по ходу мыслительной деятельности и являются ее производными в том смысле, что отражают отношения между мотивами мыслительной деятельности и успехом или возможностью успешной реализации этой деятельности. Эмоции не являются самостоятельным регулятивным аппаратом. Их регулятивный смысл заключается скорее в координации становления и функционирования других регуляторов различных уровней. Зарождаясь в ходе эволюции как организатор нешаблонного поведения, на уровне мыслящей личности, эмоции достигают своего высшего развития, позволяющего им занять существенное место в организации гибкой и в то же время устойчивой и целенаправленной мыслительной деятельности.
1. Асмолов А. Г. Деятельность и установка. - М., 1979, 149 с.
2. Асмолов А. Г., Петровский В: А. О динамическом подходе к психологическому анализу деятельности. - Вопросы психологии, 1978, № 1, с. 70-81.
3. Брушлинский А. В. Мышление и прогнозирование. - М., 1979. - 229 с.
4. Васильев И. А. Теоретическое и экспериментальное исследование интеллектуальных эмоций: Автореф. канд. дис. - М., 1976. -25 с.
5. Вилюнас В. К. Психология эмоциональных явлений. - М., 1976. - 142 с.
6. Гельгорн Э., Луфборроу Дж. Эмоции и эмоциональные расстройства. (Предисловие П. К. Анохина) (5-18). - М., 1976. - 672 с.
7. Запорожец А. В. Эмоции и их роль в регуляции деятельности. - В сб.: Личность и деятельность: Тезисы докладов к V Всесоюзному съезду психологов. М., 1977, с. 62-63.
8. Зейгарник Б. В. Патология мышления. - М., 1962. - 243 с.
9. Егорова Т. В. Особенности памяти и мышления младших школьников, отстающих в развитии. - М., 1973. - 148 с.
10. Клочко В. Е. Инициация и динамизация мыслительной деятельности. - В сб.: Седьмой симпозиум по кибернетике. Тбилиси, 1974. - 10 с.
11. Клочко В. Е. Целеобразование и формирование оценок в ходе постановки и решения мыслительнынх задач: Автореф. канд. дис. - М., 1978. - 23 с.
12. Клочко В. Е. Целеобразование и динамика оценок в ходе решения мыслительных задач. - В сб.: Психологические исследования интеллектуальной деятельности. 1979, с. 87-95.
13. Кочубей В. И. Об определении понятия ориентировочной реакции у человека. - Вопросы психологии, 1979, № 3, с. 35-47.
14. Кулюткин Ю. Н. Эвристический поиск, его операционные и эмоциональные компоненты. - Вопросы психологии, 1973, № 1, с. 48-59.
15. Леонтьев А. Н. Потребности, мотивы и эмоции. - М., 1971. - 39 с.
16. Лурия А. Р. Высшие корковые функции человека. - М., 1969. - 501 с.
17. Небылицын В. Д. Психофизиологические исследования индивидуальных различий. - М., 1976. - 335 с.
18. Путляева Л. В. О функциях эмоций в мыслительном процессе. - Вопросы психологии, № 1, 1979, с. 28-36.
19. Тепеницина Т. И. Роль эмоциональных факторов в структуре мыслительной деятельности.
В сб.: Психологические исследования интеллектуальной деятельности М 1979, с. 68-74.
20. Терехов В. А., Васильев И. А. Исследование процессов целеобразования при решении мыслительных задач. - Вопросы психологии, 1975, № 1, c. 12-21.
21. Тихомиров О. К. Структура мыслительной деятельности человека. - М 1969. - 304 с.
22. Тихомиров О. К. О видах познавательной деятельности и процессов управления. - В сб.: Теоретические проблемы управления познавательной деятельности человека. - Доклады Всесоюзной конференции. М., 1975, с. 179-193.
23. Тихомиров О. К., Клочко В. Е. Обнаружение противоречий как начальный этап формирования задачи.- В сб.: Искусственный интеллект и психология. М., 1976 с. 176-205.
24. Тихомиров О. К. (ред.). Психологические исследования творческой деятельности. - М., 1975. - 256 с.
25. Тихомиров О. К. Вклад психологических исследований мышления в общую теорию деятельности. - В сб.: Деятельность и психические процессы: Тезисы докладов V Всесоюзного съезда психологов СССР. М., 1977, с. 85-86.
26. Тихомиров О. К. (ред.). Психологические исследования интеллектуальной деятельности. - М., 1979. - 232 с.
Смысловая теория мышления (Тихомиров, 1984), разрабатываемая с середины 60-х гг., призвана объяснить смысловую регуляцию конкретной мыслительной деятельности. Основным в этой теории является понятие динамической смысловой системы (ДСС), впервые введенное Л. С. Выготским (1984). Нам представляется продуктивным рассматривать ДСС как функциональную систему регуляции, развертывающуюся по ходу осуществления мыслительной деятельности (наиболее разработанное представление о функциональной системе принадлежит П. К. Анохину).
Смысловая теория мышления опирается на положение Л. С. Выготского о связи между интеллектом и аффектом. "...Детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или другую сторону" (Выготский, 1982, с. 21). Существует также и обратное влияние мышления на аффективную, волевую сторону психической жизни. Анализ, расчленяющий сложное целое на единицы, показывает, что "существует динамическая смысловая система, представляющая собой единство аффективных и интеллектуальных процессов. Она показывает, что во всякой идее содержится в переработанном виде аффективное отношение человека к действительности, представленной в этой идее" (там же, с. 22).
В трудах А. Н. Леонтьева мышление рассматривается как деятельность, имеющая "аффективную регуляцию, непосредственно выражающую ее пристрастность" (Леонтьев, 1967, с. 21). "Как и деятельность практическая, внутренняя деятельность также отвечает тем или иным потребностям и, соответственно, испытывает на себе регулирующее действие эмоций" (Леонтьев, 1964). В рамках деятельностного подхода выработано представление, согласно которому "на самом деле в основе деятельности лежит "функциональная система интегрированных и когнитивных процессов", что у человека благодаря этой системе эмоции становятся "умными", а интеллектуальные процессы обретают эмоционально-образный характер, становятся смысловыми" (Леонтьев, 1994, с. 11). В. К. Вилюнас (1976) отмечает, что эмоции нарушают равнозначность ориентиров в ситуации выбора, выделяя лишь некоторые из них. Тем самым эмоции способствуют выделению целей.
В рассматриваемой теории решение мыслительных задач понимается как формирование, развитие и взаимодействие различных операциональных смысловых образований. Понятие ДСС позволяет адекватно описывать важнейшие аспекты мыслительного процесса: развитие смыслов конечной цели, промежуточной цели и подцелей, зарождение замыслов, а также формирование смыслов элементов и смысла ситуации в целом. При этом подчеркивается, что эти процессы осуществляются в единстве и взаимодействии познавательного и эмоционального аспектов.
Центральным структурным образованием ДСС регуляции деятельности по решению задач признается смысл конечной цели, который проходит ряд этапов становления и формирования (Васильев, 1977) . Под воздействием смысла конечной цели происходит развитие смысла ситуации, опосредствованное развитием операциональных смыслов элементов ситуации. Смысл конечной цели одновременно определяет и формирование смыслов промежуточных целей (которые определяют избирательность и регуляцию деятельности на стадии поиска решения), и в конечном счете формирование и развитие операционального смысла ситуации (в направлении его сужения).
Само развитие смыслов протекает под регулирующим влиянием процесса целеобразования. Цель "опосредствует движение смыслов в деятельности, и от нее в решающей степени зависит, как сложится судьба смысла в деятельности" (Васильев, Поплужный, Тихомиров, 1980, с. 2). Целеобразование трактуется как процесс постоянного развития смысла цели путем ее конкретизации и обогащения за счет выявления новых предметных связей и отношений. Понимаемое таким образом целеобразование опосредствовано развитием смыслов разного рода образований: элементов и действий с ними, ситуации в целом, попыток и переобследований ситуации. Мыслительный процесс представляет собой единство процессов целе- и смыслообразования.
Закономерности смысловой динамики в ходе регуляции решения мыслительных задач проявляют единый процесс развития смыслов. Этот процесс может протекать на разных уровнях, которые непрерывно взаимодействуют между собой.
Интеллектуальные эмоции являются предвосхищающими и эвристическими, т.е. они сигнализируют о порождении смысловых новообразований в мыслительной деятельности и выполняют интегративную функцию, объединяя эти новообразования в целостности более высокого уровня. Они же осуществляют тонкую регуляцию мыслительной деятельности и влияют на ее структуру в соответствии со смысловым развитием. Такая функция эмоций основана на том, что эмоциональное развитие является аспектом смыслового развития. Эмоции "ставят задачу на смысл", являются "чувственной тканью смысла".
В основе эффективной мыслительной деятельности лежит ДСС - функциональная система интегрированных когнитивных и эмоциональных процессов, в которой эмоции становятся "умными", поскольку являются оценками смысловых новообразований, полученных в ходе целостно-интуитивной переработки предметного содержания. Эта переработка носит эмоционально-образный характер и является смысловой по своей сути. ДСС проходит ряд стадий в своем становлении вместе с развертыванием деятельности. На стадии инициации происходит эмоциональное предвосхищение и выделение предмета мыслительной деятельности, в качестве которого выступает гностическое противоречие. На стадии целеобразования эмоционально предвосхищается и выделяется общий проект преобразования проблемной ситуации. Этому моменту "эмоционального решения" задачи предшествуют процессы сдвига эмоциогенных зон и эмоциональной кумуляции. Эмоциогенная зона - область поиска, содержащая в себе эмоционально окрашенные компоненты. Кумуляция эмоций - нарастание эмоциональной окраски компонента при переходе от одной эмоциогенной зоны к другой. Общий проект разрабатывается с помощью конкретизации и приводится к форме акцептора результатов действия. В процесс конкретизации также включены интеллектуальные эмоции, оценивающие промежуточные продукты этого процесса. На стадии реализации эмоции участвуют в обнаружении и поддержке конкретных действий, соответствующих акцептору результатов.
Конкретные механизмы, с помощью которых осуществляется влияние интеллектуальных эмоций на мыслительную деятельность,- это эмоциональное закрепление, эмоциональное наведение и эмоциональная коррекция.
Первый механизм обеспечивает закрепление некоторых компонентов мыслительной деятельности (таких, как элемент, способ действия с ним, принцип решения, промежуточный результат), которые в ходе поиска приобретают для испытуемого смысл и эмоциональную окраску. Эти эмоционально окрашенные компоненты определяют смысл некоторых направлений поиска, используются при решении данной задачи и в дальнейшем переносятся на решение других задач.
Второй механизм обеспечивает возврат поиска к ранее эмоционально окрашенным компонентам, выделенным в результате функционирования механизма эмоционального закрепления. Возврат осуществляется по смысловым связям, и интеллектуальная эмоция является сигналом "адекватного" возврата. В основе эмоционального наведения лежит сопоставление смысловых регуляторов разного уровня (личностных и операциональных смыслов), которое происходит посредством целостно-интуитивных процессов переработки предметного содержания.
Третий механизм (эмоциональной коррекции) обеспечивает изменение характера поисковых действий под влиянием возникшей интеллектуальной эмоции (например, выбор направления и фиксация зоны поиска, уменьшение объема зоны поиска, возникновение новой тактики целеобразования). В более общем значении под эмоциональной коррекцией поведения понимается "приведение общей направленности и динамики поведения в соответствие со смыслом этой ситуации и производимых в ней действий для субъекта, для удовлетворения его потребностей и интересов, для реализации его ценностных установок" (Запорожец, 1986, с. 266). Применительно к мыслительной деятельности изменение характера поисковых действий означает, что интеллектуальные эмоции выполняют не только сигнальную (презентирующую), но и побудительную функцию. Они побуждают субъекта к поиску новых путей преобразования проблемной ситуации, к вызову из памяти, а в случае отсутствия и к созданию новых средств преобразования проблемной ситуации.
Что же касается специфической мотивации, изначально неопределенность соотносилась с неполнотой ориентировки субъекта, определяемой особенностями восприятия информации и структурами самого мышления ("Структура мыслительной деятельности" О.К.Тихомирова, 1969, "Психологический анализ решения задач" Л.Л.Гуровой, 1976). В психологии мышления эвристические стратегии рассматривались в связи с умением человека преодолевать ситуацию неопределенности в условиях дефицита или недоступности информации. Неопределенность касалась не только условий задачи, но и тех средств, которые необходимо применить для ее решения.